Первую позицию рубрике #жизньживём занимают пятиминутные хот-доги, полностью купленные с горчицей, кетчупом, булочками, сосисками и карамелизованным луком в гастрономическом магазине Икеи. Себестоимость около 500₽, таких маленьких хот-догов можно сделать ~10 штук. Советую купить термо-пакет за 90₽ там же, чтобы перевезти продукты, нуждающиеся в заморозке. Сосиски варятся 2-3 минуты в кипящей воде, булочки за минуту размораживаются в микроволновке до состояния свежеиспечённых. Бон аппети!
Знаете, в какой-то момент что-то поменялось. Всё вокруг стало мягче, я стала цельнее. Много работаю, пишу и не меньше времени отдыхаю. А ещё огромное удовольствие пришло от совершенно бытовых и простых вещей.
Так мы сидели на Загородном проспекте, я курила в окно.
- Лёсь, а мы с тобой это... - Что? - Жизнь живём... - А плачешь ты почему? - Сахар кончился.
В честь своего «жизнь живём» очень хочу делиться не только своим высоким и неуловимым, но и простым, бытовым.
Я всё ещё чувствую себя одной. Не одинокой, а одной. Но мне классно в этом одиночестве. Я ничего от себя не требую и не хочу требовать. Мне просто не интересно.
Я сильно надеюсь, что кому-то из вас интересно всё ещё где-то быть и что-то делать.
Добро пожаловать в год, где мой внутренний счётчик говорит мне, что не сможет выдержать (в прямом смысле) ещё что-либо и через внутренний голос транслирует мне идею смерти, и год, в котором рационально я хочу жить, быть самостоятельной, счастливой и(!) знаю, как этого добиться.
Сердце отчаянно бьётся, К потолку ринулась тень. Там, должно быть, я видела звёзды — Отблеск чьих-то больших перемен. Не посмотрит никто, не увидит. Космос — лысый, немой секретарь. Может он про меня что напишет? Эпитафию выставит: «Тварь». Сотворил меня кто-то из глины На кружке детском в Доме Культур. Сотворил меня и покинул, Затеряв средь похожих скульптур. А я чем-то, да вдруг отличаюсь: Вензелем, Иль узором густым. Но однажды лишь вспоминалась: За трагическим сердцем, пустым. И я ринулась вдруг к потолку, И отчаянно сбросила тень. Поминутно я вроде живу, Средь посаженной летом женьшенью.
Я отчалила в северный край, Но с балконов осипших, живых, Пробирается снова печаль, Прорастая в корни мои. Никого я давно не держу, Но нечаянно скрипнула дверь. Для того ли я чисто дружу? Для того ли живу я теперь? А сквозь сумрак мечется враг — Нечаянный, вечно живой. Мы с ним делим скупой полумрак, В нём останусь, возможно с тобой.
На окошке терзается тень, Я хочу, чтобы скрипнула дверь. Поневоле я маленький зверь, Поневоле заснула теперь.
И что скрылась, И сверглась, Подстать Всем отчаянным и всем чужим. Я свершилась, как должная мать, И разбилась сердцем своим
Грохот над пятым этажом: Ботинком пинается ветер. Ворóны взмыли, карканьем-ножом Небо нарушили, заполонили. Бредёт или бредит по крыше моей Бродский, сошедший с страницы, — Нет дела ему быть свидетелем дней, Лишь дым в его впалых глазницах. А в сумерках Невских мечется вол, — Фарфоровый и ехидный, — Он в красный туман меня перевёл И сделал мой сон инвалидом. Я штопала дом, его рушила мать. Под криками в стену смотрела Кроха-девчонка, вжимаясь в кровать, И видела белый, лишь белый. От жмурок (иль слёз?) болела склера И тихонько кошка скрипела На подоконнике, словно химера, Вот так я запела. Запела.
Мне говорили, что под небом Испании Поют и читают «Сонеты о тёмной любви», Там накарябал Один писатель Про голос мальчика, Поющего вдалеке.
Вот и я слышу его, Катушку с плёнкой отматывая на семьсот шесть километров вперёд. Под оливковыми снами, Читатель мой, Уготовлен на любой случай гроб.
И я о нём:
Кто б сказал мне, что тряпкой красной повисну в зрачках Фердинанда, Смешками стреляла бы в целый Мадрид! Но вот Мы танцуем корриду, И вот Назад слов уже нет.
«Просто не оглядывайся», — кручу свои кудри и в своей голове.
Мой маленький, ласковый теля, Телёнок, Телёнок, Телёночек. Тебя поцелую в ямочки, Тебе почитаю на ночь я, Для тебя согрешу и сорву яблочко.
Мой маленький, ласковый теля, Что уготовил нам золотой век? Во второй терции, терции бандерилий, Выходит с копьём человек.
Щекочет остриём бока бычка, Веселится.
Я слёзы роняю, в руках матадора рассекая тёплый воздух.
Вздох. Невозможно.
(В финальной «терции смерти» матадор кидает шляпу тому, кому он посвящает быка. Хоть бы в ноги не упала...
Упала?)
Мулета натянута, телёнок, — Решающий удар. Не бойся, Разорви меня так, Чтоб жестокий испанский жар Оставил от нервов и клочьев прикипающую к арене «ш».
Но бык утомлён и бессилен. «Recibiento!» — кричат на трибуне.
Так вошло между рёбер в сердце копьё, И так забилось тревожное что-то в небе Испании.
Маленький, ласковый теля, Облизывал юные руки мои. Мычал тёплому, спелому лету Красные песни свои.
Красная осень пришла, В красную тряпку меня обернула.
Мне говорили, что под небом Испании Поют и читают «Сонеты о тёмной любви», Там накарябал Один писатель Про голос мальчика, Поющего вдалеке.
Так и я слышу его, Катушку с плёнкой отматывая на семьсот шесть километров вперёд. Под оливковыми снами, Читатель мой, Уготовлен на любой случай гроб.
И я о нём:
Кто б сказал мне, что тряпкой красной повисну в зрачках Фердинанда, Смешками стреляла бы в целый Мадрид! Но вот Мы танцуем корриду, И вот Назад пути нет.
«Просто не оглядывайся», — кручу свои кудри и в своей голове.
Мой маленький, ласковый теля, Телёнок, Телёнок, Телёночек. Тебя поцелую в ямочки, Тебе почитаю на ночь я, Для тебя согрешу и сорву яблочко.
Мой маленький, ласковый теля Что уготовил нам золотой век? Во второй терции, терции бандерилий, Выходит с копьём человек.
Щекочет остриём бока бычка, Веселится.
Я слёзы роняю, в руках матадора рассекая тёплый воздух.
Вздох. Невозможно.
(В финальной «терции смерти» матадор кидает шляпу тому, кому он посвящает быка. Хоть бы в ноги не упала...
Упала?)
Мулета натянута, телёнок, — Решающий удар. Не бойся, Разорви меня так, Чтоб жестокий испанский жар Оставил от нервов и клочьев прикипающую к арене «ш».
Но бык утомлён и бессилен. «Recibiento!» — кричат на трибуне.
Так вошло между рёбер в сердце копьё, И так забилось тревожное что-то в небе Испании.
Маленький, ласковый теля, Облизывал юные руки мои. Мычал тёплому, спелому лету Красные песни свои.
Красная осень пришла, В красную тряпку меня обернула.
Теперь каждое воскресенье стараюсь участвовать в импровизационных сессиях с ребятами из джем-клуба «Парник». Дико завораживает факт того, что можно вот так, абсолютно без подготовки и на чистую волнующуюся голову, сыграть и спеть что-то ужасно красивое!