дочь разбойника. Страница 2
27134
@megabitch
Приключения женоненавистничества в российских медиа
-
дочь разбойника
Вика, Кривой Рог/Германия. Фото: из личного архива. 
-
дочь разбойника
Женщины Украины. Марина, Украина/Россия: «В целом-то моя история не самая уникальная, наверное. Я мать-одиночка с сыном трёх лет. Из Украины выехала в апреле. Ехала через Европу, но устроиться там в тот момент было не так уж и просто: в Польше и Германии трудно с жильем, работы нет без знания языка, тем более с ребенком. В Россию поехала потому, что меня сюда буквально заманивала родственница, обещая поддержку и жилье, а в итоге потом сама и выгнала. Так уж вышло, что у нее изменились личные обстоятельства, и помогать с жильем она нам больше не может. И вот мы с сыном одни в чужой стране и чужом городе. Пока оформляю документы, никакой работы мне нет. А жить и ребенка кормить как-то надо... Кручусь как могу. И домой очень хочу, там, под взрывами и ракетами пожилые родители остались. Страшно за них. И вот, чтоб как-то сердце и голову занять, я пишу. Стихи, рассказы, повесть — о своем пути беженца, о своих трудностях, страхах и проблемах. Это повесть «Десять кругов». Говорят, очень сильное антивоенное и просто грустное, человеческое и человечное повествование. Те, кто уже прочёл, и рекомендовали обратиться на ваш канал и у вас разместить. Если читатели оценят и захотят задонатить, это было бы для меня очень ощутимой помощью! Повесть я окончила, но продолжаю писать, только уже в формате рассказов, так как путь из моего страдающего дома в относительно безопасное место был пройден, а беды остались. Сложности, недопонимание, глупая бумажная волокита, страхи... Я пишу и очень надеюсь, что это многим раскроет глаза и души. Хоть и пафосно звучит, но это ведь важно. Кстати, так уже, изюминкой на торте, мне не дали никакой выплаты. Даже вот эта единоразовая «беженская» в 10 тысяч мне не положена. Для местной социальной службы я не беженец, я турист, так как приехала из третьей страны. Хотя я документами, т.е билетами подтверждала, что выехала из Украины уже после начала боевых действий. Но нет... Не положено. Что ещё... Выехать обратно в Европу я не могу. И не хочу. Не могу — потому что повторно, без биометрии или визы, меня туда не впускают. Да и что там делать, тут хоть в знакомой языковой среде. Но и домой из-за этого никак — только нелегально и через фронт. А ребенок?... Короче, застряла. А тут ещё тотальное невезение! Прямо насмешка судьбы! Только все документы оформила, оплатила и подала, как отменили украинцам госпошлину и экзамен. Ровно на следующий день! Мне экзамен на знание языка 7 тысяч стоил, хотя у меня диплом филологический. И госпошлина 3200. Для меня это огромные деньги, и вот. Извините, что так многословно. Просто знаете, сижу тут уже три месяца, как на необитаемом острове, и аукаю куда-то в бездну интернета... Я нахожусь в приграничном регионе. Немного боязно указывать город. Я ещё мечтаю вернуться домой, да и мои родные там остались. Нагрузка на волонтеров и Красный Крест тут огромная. Так что даже гуманитарку не всегда удается достать... Бывает, в Красный крест очереди с 5 утра, а продукты в какие-то дни даже не выдают. Безумный мир, безумная ситуация... Ещё год назад не поверила бы, что все это может происходить со мной... Страшный сон». Помочь Марине можно переводом на российскую карту Сбербанка. Номер карты указан в первом комментарии. #женщиныукраины -
дочь разбойника
Женщины Украины. Анна, Кропивницкий: «Меня зовут Анна, большую часть жизни я живу в городе Кропивницкий (ака Кировоград). Самый центр Украины, золотое пшенично-подсолнуховое сердце. До недавнего времени считался самым безопасным областным центром. После пары прилетов в черте города — уже нет. Я работаю в языковой школе. Во время последнего прилета я была на связи со своими учениками. Мы отменили занятие летнего интенсива. Эти прекрасные ребята писали мне «очень страшно», «сижу дома в обнимку с собакой, больше никого», «кажется, это совсем рядом, стекла дрожат». Мы стараемся жить, готовимся к новому учебному году, пьём кофе и шутим шутки не только про войну. Многие волонтёрят. А ещё я пытаюсь решить странную задачку. Я хочу замуж. За конкретного человека. Гражданина Российской Федерации. Мы знакомы 9 лет, из них 6 считаемся парой. Последний раз виделись вживую 2,5 года назад (дальше началась пандемия, и всё заверте…). До начала войны планировали расписаться в Киеве летом. Сейчас всё стало намного сложнее: как с бракосочетанием, так и с большим проектом «быть вместе». Хорошо, если обойдётся только бюрократией при переезде в некую третью страну. Мне сейчас об этом сложно говорить. Даже с теми, кто давно меня знает, кому не нужно объяснять, что этот человек никогда не придерживался людоедских взглядов. Всё равно, как минимум, смущаюсь. Кругом боль и гнев, и небытие ходит совсем рядом как лавкрафтовское чудовище, а я вот. Те, кто читает, — с любимыми не расставайтесь, как в стихотворении. Кто знает, когда потом можно будет увидеться. И можно ли будет вообще». #женщиныукраины -
Реклама
-
дочь разбойника
Женщины Украины. Мария, Мариуполь — Железноводск Историю Марии рассказывает Оля, волонтёрка, которая помогает Марии: Мария просидела в подвале в Мариуполе под шквалом огня две недели, беременная, без нормальной еды, воды и каких-либо нормальных условий. Как-то раз она вышла на поиски еды и попала под обстрел, ее ранило «не сильно», как она сама говорит, всего лишь в плечо. Эта рука до конца не восстановилась — ей до сих пор сложно ей орудовать. В начале апреля Марию эвакуировали в Россию. В распределителе в Таганроге, куда ее привезли, были очень плохие условия. Поэтому она попыталась найти себе другой дом, но там ее ждал мужчина, который хотел «интимных услуг». Историю Марии рассказывало издание «Верстка» в тексте о том, как российские мужчины предлагают украинским женщинам помощь в обмен на секс, любовь и работу по дому. Мария вернулась в распределительный центр и в конечном итоге попала в общежитие в Железноводске, где живет сейчас вместе с другими беженцами. В начале июля Мария родила здорового мальчика, которого она назвала Димой. Нельзя сказать, что у этих двоих «все хорошо». Мария бежала в бомбоубежище в Мариуполе без вещей, поэтому у неё нет документов, а значит, ей не положены выплаты и пособия. Документы ей обещают сделать, если она найдёт троих человек, которые подтвердят что она — это она. Ей удалось договориться об этом с соседями по общежитию, но работники паспортного стола не поверили им. А все друзья и знакомые Марии остались в Мариуполе или Донецке. Сейчас нашей героине очень нужна материальная помощь. Вещи, подгузники и предметы первой необходимости мы ей уже собрали. Но им с новорождённым Димой надо на что-то жить. Вы можете помочь Марии: в первом комментарии к этому посту мы опубликуем номер карты, на которую мы собираем деньги для нее (у Марии нет своей карты, потому что нет документов). Эта карта российского банка, она принадлежит волонтёрке Оле. #женщиныукраины -
дочь разбойника
Женщины Украины. Ирина, Бердянск: «Добрый день, я уже рассказывала свою историю в марте, через месяц после начала войны. С тех пор прошла, кажется, целая жизнь. То, что казалось хоть и страшным, но временным событием, превратилось в непрекращающийся поток дней, похожих один на другой, приносящих то облегчение, то снова страх и неизвестность. Больше 4-х месяцев эмоциональных качелей дают о себе знать. Чувствую, что просто временами не выгребаю, проваливаюсь в отчаяние. Вовсе не плакса, теперь плачу очень часто, просто потому что устала, потому что уходит надежда, наваливаются отложенные проблемы. Напомню, я из Бердянска, это небольшой курортный городок на берегу Азовского моря, в 80 км от Мариуполя. У нас не было боев, только в первый день войны бомбили военную часть недалеко от нашего дома, это было очень страшно. Русские зашли 27 февраля и остались, как теперь кажется, навсегда. Практически все мои знакомые, подруги выехали на подконтрольную Украине территорию, да и до сих пор продолжают выезжать, свои и чужие, люди едут кто куда, лишь бы не оставаться в этом болоте. Я не смогла уехать из-за мамы. Лежачая, рак груди, 4-я стадия. Первые два месяца войны было очень тяжело морально, исчезла привычная жизнь, а с ней — продукты и лекарства. Но у нас был запас прочности: медикаменты, еда и деньги. Потекли дни в ожидании перемен. Честно, ждали освобождения. Да и сейчас ждём. Постепенно воцарилась такая иллюзия мирной жизни. Я временами паниковала, понимая, что маме нужны обезболивающие и куча всяких разных медикаментов. В городе нужных лекарств не было, а за теми, что были, выстраивались огромные очереди. Потом появились перевозчики, готовые привезти лекарства с подконтрольной территории. Это стоило денег, но разве об этом думаешь, когда плохо самому близкому человеку. Работы не было, деньги таяли. В прошлой жизни у меня был маленький курортный бизнес. Я на самом людном пляже в городе торговала купальниками, плавками, пляжной одеждой. Небольшой, но стабильный доход уже много лет. Естественно, все рухнуло. Ни о каком пляжном сезоне речи не идёт. Город полон вооружённых людей и техники, непонятных мутных типов, представляющих «новую власть». Блокируются соцсети, ютуб, новостные каналы. При этом украинская связь отсутствует, интернет-трафик идёт через Крым. Несвобода во всем. Это бесит ужасно. Мы не привыкли так жить. В общем, вынужденно оставаясь здесь, я вижу своими глазами, к чему приводит «русский мир», даже если не разрушает твои дома и не убивает близких физически. Но то, как они относятся к больным людям, равносильно физическому уничтожению. Невозможность получить паллиативную помощь, бесплатные обезболивающие для онкобольных, равнодушие во всем. Мы в Украине знали, что для того, чтобы получить трамадол [сильное обезболивающее], надо просто взять рецепт у семейного врача и в аптеке купить лекарство за символические деньги. А уколы морфина приезжали делать бесплатно. Теперь я плачу большие для меня деньги барыгам и перевозчикам, чтобы достать необходимые препараты, потому что мама должна прожить оставшееся ей время без боли. Она у меня очень терпеливая маленькая женщина, но болезнь не спрашивает, насколько ты терпелив. Я всю жизнь зарабатываю сама, 30 из 52 лет я работаю. Была бухгалтером, потом стала частным предпринимателем в своей маленькой нише, в которой было комфортно. Заработанного за лето хватало, чтобы пережить зиму и создать моим старикам нормальную жизнь, давая им возможность не сильно тратить свои пенсии. Когда заболела мама в 2019 году, стало сложнее, но все было под контролем. И вот настало время, когда я вынуждена просить помощи у людей. Своими силами просто не справляюсь. Я не знаю, имею ли право просить, всем тяжело. Но, боюсь, без помощи я не справлюсь. И ещё я не отказалась бы от психологической помощи, я злюсь на себя такую слабую, нервную, но ничего не могу поделать. Я неделю себя ломала. Писать, не писать. Просить или не просить. Для себя не попросила бы. Но очередную порцию лекарств покупать уже не на что». Помочь Ирине можно по реквизитам в первом комментарии. #женщиныукраины дочь разбойника Женщины Украины. Ирина, Бердянск: «Для меня война началась с её ожидания. Всё было зыбко уже с декабря, но то, что война будет, я поняла в ночь с 22 на 23 февраля, когда смотрела заседание совбеза РФ, а потом и речь Путина. Пришла уверенность, что решение принято, счёт идёт на дни. 23 февраля я позвонила дочери во Львов и сказала все, что думаю. Я понимала, что Мариуполь в 80 км от нас, и его будут защищать неистово (но никогда не могла предположить такого зверства от оккупантов). Уехать я не могла: мама больна, рак, 4-я стадия, практически неходячая, без своего транспорта не уехать. Я сняла деньги с карт, купила продуктов, лекарств для мамы и папы впрок. Многое не успела, надеялась, есть ещё пара дней, но увы... 24 февраля я проснулась за пару минут до взрывов, бомбили военную часть неподалёку. Было два очень сильных взрыва рядом и два поглуше. Я не знала, как это страшно, когда война, а у тебя на руках двое беспомощных стариков. Первый день как в тумане, на нервной почве — рвота и температура. Гидазепам…
-
дочь разбойника
Ирина, Бердянск. На фотографиях: Надежда Степановна, мама Ирины, Ирина и Вадим, внук Ирины. Фото сделаны во время Рождества-2022. 
-
дочь разбойника
Женщины Украины. Яна, Харьков: «Меня зовут Яна, я из Харькова, живу тут всю жизнь. События 2014 года меня особо не коснулись. Мне тогда было 19, кризис отразился на доходе моей семьи, отца сократили, но жизнь шла своим чередом. Я училась в универе, гуляла, смеялась, плакала и считала себя аполитичной. В интернете я читала, как украинцы возмущаются «понаехавшим», как поднимают цены на аренду, но в целом это казалось мне очень далёким. Я читала эти новости, удивлялась, но так как сама с этими людьми никогда не сталкивалась, закрывала новости и забывала, что прочитала. О чем сейчас мне очень стыдно. В самом страшном сне я не могла представить, что через 8 лет это коснется всех. Впервые новости о вторжении я начала замечать в конце декабря 2021 года, но читала их как что-то из области фантастики. Да ну, нет, вряд ли. Как такое может быть? Я закрывала их и отвлекалась на что-то другое. В январе они стали мелькать чаще, харьковские паблики начали писать об этом чуть ли не через день, и я впервые по-настоящему испугалась. Впервые за все 8 лет. Я пересылала новости другу, а он успокаивал меня тем, что это учения, они проходят каждый год. Просто пугают. Я верила и старалась успокоиться. В начале февраля стало невыносимо: стали появляться инструкции, как собрать тревожный чемодан, что такое «правило двух стен», как заклеивать окна... Дни превратились в бесконечное нервное ожидание. Помню, как 20 февраля я подумала: ну пусть уже что-нибудь случится, потому что невозможно уже так жить. А дальше вы знаете. Сейчас я не могу назвать свою жизнь жизнью, больше похоже на существование. Харьков обстреливают каждый день. Ужасные эмоциональные качели. Буквально под боком — города в оккупации, а слово «Мариуполь» просто вселяет ужас и стыд за то, что я так себя чувствую, ведь другим еще хуже. Я пыталась выехать, но не вышло. Решила, что здесь от меня толку будет больше, чем в лагере беженцев, но работу до сих пор найти не получилось. Последний раз мне отказали со словами, что на одну вакансию 30+ претендентов. Хотела бы попросить о помощи, чтобы закупиться впрок едой и кормом для котов. Местные волонтеры помогают только уязвимым частям населения: пенсионерам, инвалидам, мамам с детьми. Сейчас у меня трое котов, двое из них взяты с улицы. До войны хотела взять четвертого. Я немного помогала волонтёрам с пристройством, иногда брала котов на передержку и размещала посты о них в соцсетях. Также планирую сходить на осмотр к гинекологу и маммологу. Есть показания, и я начинала обследование в феврале, и вот до сих пор не получилось [закончить]. До войны я работала оператором в доставке ресторана. Очень любила свою работу. Ресторан до сих пор закрыт, потому что закрыт торговый центр, в котором он находился. Ищу работу оператором колл-центра, но не в сфере продаж, потому что продавать совсем не умею, к сожалению. Психологическое состояние... Постоянно эмоциональные качели, но я изо всех сил пытаюсь мыслить позитивно. Стараюсь себя вытаскивать из ямы. Психологическая помощь на данный момент, на мой взгляд, мне не требуется. Я пыталась обратиться к психологу, который консультирует бесплатно, и не смогла. Моя проблема такая же, как у тысяч других людей. Держу связь с подругами на расстоянии, и с одной из них периодически видимся. Но я чаще в своей «ракушке», очень часто не хочется никуда выходить и ни с кем общаться». Яне можно помочь по реквизитам, указанным в комментариях. #женщиныукраины -
дочь разбойника
Яна, Харьков. Фотографии: Соня Пугачева 
-
дочь разбойника
Верховный суд США отменил решение по делу «Роу против Уэйда», принятое в 1973 году. Это значит, что чуть ли не в половине американских штатов аборт будет запрещён. Подробности хорошо изложены здесь. Скажу очевидную, наверное, вещь. Случившееся — это прекрасная иллюстрация феминистского лозунга «личное — это политическое». Политики, незнакомые нам взрослые лоснящиеся (как правило) мужчины, определяют то, как мы будем жить, и будем ли жить вообще. Когда они развязывают войну, они лишают людей жизни, любимых, привычной работы, дома, быта, радостей. Когда они запрещают аборты, они распоряжаются нашими телами и нашими судьбами. В книге Маргарет Этвуд «Рассказ служанки» и в сериале, снятом по этой книге, есть фраза «Don’t let the bastards grind you down». Эта фраза, мне кажется, сама по себе отличный ответ на вопрос, зачем интересоваться политикой. -
дочь разбойника
Анна Ривина, директор центра «Насилию.нет», выпустила ютюб-сериал о прошлом и настоящем феминизма, он называется ”Fem is”. Вот здесь можно посмотреть его целиком — или выбрать отдельные серии. Это хорошо сделанный документальный сериал с качественной картинкой, небанальными ходами и разными классными героинями и экспертками. Например, помимо всеми любимых Екатерины Шульман и Варвары Шмыковой, там есть моя любимая гендерная исследовательница Саша Талавер. Классный материал для тех, кто интересуется движением, но не совсем понимает, что к чему, а также для тех, кто все еще думает, что феминистки — это исключительно мужененавистницы с волосяным покровом в непривычных для общества местах. Я там тоже есть в нескольких сериях. Хороший сериал на выходные! Посмотрите. 
-
дочь разбойника
Дорогие читательницы и читатели! Как и у многих из вас, у меня есть лучшая подруга. Ее зовут Настя Чуковская, и она живет в Будапеште. Мы дружим с 2003 года, и за это время прошли вместе через много радостных и грустных моментов. Я никогда не понимала стереотипов про женскую дружбу еще и потому, что у меня есть Настя, с которой мы никогда ничего не делили, вытаскивали друг друга из самых разных обстоятельств и поддерживали друг друга в любые времена. Настя всегда была моей и лучом света в тёмном царстве, а с начала войны она использует свою огромную энергию для того, чтобы помогать украинским беженцам в Венгрии. Она организует сразу несколько программ, в которых и вы можете поучаствовать, если у вас есть желание помочь. Ее стараниями в Будапеште открылась школа для украинских детей с украинскими преподавателями; десятки, а то и сотни беженцев обрели с ее помощью жилье, работу, необходимые вещи. Но время идет, интерес к проблемам людей, чья жизнь была разрушена в феврале 2022 года, гаснет, а помощь им нужна по-прежнему. Этот пост — это призыв помочь деньгами: нашими усилиями у людей, лишившихся дома, заработка и опоры, появятся продукты, почва под ногами и какая-то надежда на будущее. Вот здесь перечислены все способы поучаствовать в сборах (переводить можно любые деньги — от рублей до крипты). А еще есть отдельная просьба для тех читательниц, у которых есть счета в иностранных банках: вот тут Настя организовала отдельный сбор на сертификаты в продуктовые магазины. Эти сертификаты помогут украинкам и украинцам, разбросанным по всей Венгрии, купить необходимое: еду, подгузники, детские смеси. Спасибо каждой и каждому, кто решит помочь. А еще тем, кто поделится этим постом: будет классно, если у большего количества людей появится возможность поучаствовать в таком важном и благородном деле. Я бы многое отдала, чтобы обнять мою лучшую подругу Настечку, но мы далеко друг от друга. Так что обнимите за меня своих лучших подруг, если они с вами рядом. -
дочь разбойника
Женщины Украины. Светлана, Днепр: Светлана — перинатальный психолог и сертифицированная доула. Монолог Светланы записала журналистка Ольга Хардина. «За месяцы войны в Украине родилось больше 70 тысяч детей, на 20% выросло число преждевременных родов. В первый же день войны мы создали всеукраинский чат поддержки беременных, сейчас в нем почти 3000 человек, в том числе другие доулы, психологи, консультанты по ГВ. Мы сразу написали инструкцию, как рожать в полевых условиях и что купить на случай, если не получится добраться до роддома. Параллельно я стала собирать базу доул и их перемещений по Украине, а также — контакты доул и акушерок за границей. Все это оформлено в виде огромной гугл-таблицы, которая постоянно обновляется. Есть города, в которых родильные дома разрушены или до них не получается доехать из-за обстрелов — тогда женщины рожают дома. Есть города с условно мирной жизнью, то есть без активных ежедневных обстрелов, но с постоянными воздушными тревогами. Там роддома продолжают работать в более-менее привычном режиме. В их «верхней» части остались операционные и часть родблоков, другая половина родблоков — в подвале. Там же находятся женщины с новорожденными. Если начинается воздушная тревога, женщины прямо во время родов идут в бомбоубежище. Однажды нам с девушкой трижды пришлось спуститься-подняться, пока она рожала. Понятно, что в подвале роды останавливаются. Женщина заходит — а там люди, шум. Двери, по технике безопасности, вынесены, проемы закрыты тканевыми перегородками. Нет ни душа, ни ванны, ни даже санузла. Парадоксально, но именно во время войны произошло то, за что мы, доулы, боролись последние годы. Врачи проявляют огромную человечность, борются за естественные роды, потому что кесарево сечение — это медикаменты, а их надо экономить. Объединяет и то, что в бомбоубежище и врачи, и женщины в одинаковой небезопасности: если прилетит, все будут равны перед смертью. При этом врачи, акушерки, доулы — тоже люди, у всех есть родные. В один из дней я принимала роды, а мои дети с бабушкой и дедушкой выезжали из Украины. Они проезжали через Винницу, когда там раздались взрывы, и какое-то время не выходили на связь. Меня разрывало изнутри: вот ты здесь и служишь миру, спокойствию и безопасности других людей, а твои близкие где-то там, в опасности. Ты все время в постоянных выборах: где тебе, ради кого тебе?.. Сын говорит: «Мама, я не понимаю, почему ты не уезжаешь». А я не понимаю, как уехать. Пока здесь есть беременные, я не могу уехать. Иногда приходится сопровождать роды онлайн. В марте сопровождала роды женщин из Бучи и Ирпеня по телефону. Да, это запрещено всеми кодексами, но какие варианты, если вокруг стреляют, а они дома без возможности выйти?.. По телефону ты слышишь, как она дышит — и понимаешь, что с ней сейчас. В Буче девушка в момент самих потуг не вышла на связь — там не было электричества, телефоны садились, врачи не могли доехать из-за обстрелов. Я так и не знаю, чем закончилась ее история. Верю, что рожденные во время войны дети будут очень сильными. Как народ мы сейчас проживаем урок взросления и умения защитить себя, свои границы и права. Детки, которые сейчас приходят в мир, у них крестная — вся страна. А вторая крестная — война. Звучит страшно, но это теневая опора, которую надо знать. Я уверена, что эти дети будут более целостными и осознанными. Самоидентификация дана им по праву рождения». #женщиныукраины Безпечно для вагітних та мам Цей канал створений доулами України для підтримки вагітних мам у ці непрості часи. Доули АФПБ для кожної з Вас.
-
дочь разбойника
Светлана, Днепр. Фото: из личного архива. 
-
дочь разбойника
Женщины Украины. Полина, Харьков/Испания: Полина с семьей в марте бежала из Харькова и добралась до Испании. Начало ее истории (тогда Полина попросила изменить ее имя) — здесь. «Мы в Испании с 9 марта. За эти два с половиной месяца нас переселяли 4 раза из одного лагеря беженцев в другой. Разные села, поселки, городки. Везде очень красиво, атмосферно. Старинные дома на узких улочках, кованые витиеватые узоры на решётках, диковинные птицы и потрясающей красоты закаты. Объединяет все эти места одно — полная неопределенность, что с нами будет дальше. В каждом месте нас заверяют, что это окончательное наше поселение, мы начинаем оформлять пакет документов и не успеваем — из-за перевода в другую провинцию и область. Выезжать из места, где нас селят, нельзя, даже чтобы закончить оформление в предыдущем месте. Поэтому у нас много незакрытых вопросов с оформлением документов, которые невозможно решить в таких обстоятельствах. Это отбирает душевные силы и ресурсы. Вопрос поиска работы и средств к существованию в таких условиях тоже не решен. На данный момент единственный оформленный документ — это NIE (Numero de Identidad de Extranjero). Это бумага с отпечатками пальцев и фото. Для оформления всего пакета документов не хватает пластиковой карты TIE (Tarjeta de Identidad de Extranjero), электронной подписи, прописки, счёта в местном банке. Пособий в Испании нет. Программа помощи беженцам представляет собой предоставление крыши над головой и еды. Два раза нам удавалось выйти на контакт с волонтёрами и получить сумку с продуктами. Но ее нужно было проносить в лагерь тайком, чтоб соцработники не увидели, так как нельзя признаваться никому, что еды мало, что мы хотим покушать что-то другое. В общем, надо быть счастливыми и благодарными. Дети из-за переездов поменяли 4 школы и суммарно, с марта, учились 4 недели, так как оформление в школы в каждом новом месте тоже требовало времени. Теперь классная руководительница старшего сына (он в 9 классе учился в Украине) требует в конце года сдать лист с аттестацией ребенка, а его просто нет, потому что ни в одном месте он не успевал пройти итоговое оценивание. Да и как бы он его прошел, если понимания и владения языком практически нет? Ходят слухи, что тех, кто не вернётся и не приступит к занятиям с сентября, отчислят автоматически. Надо заметить, в местных школах моим двум детям понравилось, здесь все очень демократично и просто, нет того железобетонного занавеса из «авторитета» учителя («заткнитесь и пишите»), как на Родине. Сыну 15, и ему повезло встретить первую любовь в одном из лагерей беженцев. И пусть из-за переселения они недолго были вместе, но все равно это очень ценные эмоции и опыт! Мы с партнеркой мечтаем узаконить здесь наши отношения и пожениться, в Испании это возможно и легально. Но опять-таки вопрос с оформлением документов стопорит все наши прекрасные планы... Знаю, что соотечественники начали возвращаться в Харьков, там стало безопаснее, если не брать во внимание рандомные ракетные обстрелы по разным районам, да и с работы прислали весточку, что уволят, если мы не выйдем с 15 июня. Но пока возвращаться не будем — по нашим понятиям, с детьми еще очень рисковано там находиться. Смеемся, что в некотором роде условия равны — в разрушенном Харькове мы бомжи и без работы, и в Испании аналогично. Из всех знакомых мне беженцев возвращаются назад сейчас порядка 10%. В основном это киевляне, а также те, кто совсем не выдержал условий в лагерях для беженцев. Нам ещё очень страшно возвращаться — Харьков находится в 40 км от границы с Россией и легко могут быть (и бывают) прилеты. Да и плюс инфляция, дефицит продуктов, инфраструктуры, отсутствие работы. Конечно, очень скучаем по родному дому, по любимым местечкам. Когда будет возможность, обязательно планируем вернуться. Да, и ещё. Собаку нашу нам настойчиво предлагают отдать здесь в приют, так как с ней нас не все лагеря беженцев могут принять. Некоторые так и поступили, но мы не хотим — это наш член семьи. И очень боимся, что поставят условие: или пребывание в программе (еда+кров), или собака». #женщиныукраины дочь разбойника Женщины Украины. Татьяна, Харьков/Испания: «Меня зовут Татьяна. С 12 лет я жила в Харькове, до этого моя семья жила в Волгограде. Моя семья — это дети, партнёрка, мама и собака. Я живу (жила) на восточной окраине Харькова. 24 февраля в 5 утра увидела на горизонте, там, где была военная часть, зарево пожара и столб дыма. Из соседней комнаты прибежала мама: «Это война?..» Сначала казалось, что все неправда. Потом взорвали школу старшего сына. Попали во двор садика младшей дочери. Вот уже нет и нашего магазина на районе. При обстрелах у детей начинались панические атаки, младшая начала заикаться, мы прятались в подвале нашей деятиэтажки. С каждым днём бои подходили ближе. Пропало электричество, отопление, вода. Невозможно было купить продуктов, лекарств, бензина. С первого дня мы с партнеркой остались без работы и зарплаты. Цены подскочили, и мы всерьез обсуждали, как будем отлавливать бездомных животных, чтобы накормить детей. Как хорошо, что моя бабушка, пережившая Сталинградскую битву, не дожила до этого...…
-
дочь разбойника
Женщины Украины. Полина, Харьков/Испания. На фотографиях из личного архива: Полина с партнеркой; пес Рафаэль, которому пришлось жить в шкафу; дочь Полины и ее рисунок; сын Полины и его подруга из лагеря беженцев. 
-
Реклама
-
дочь разбойника
Женщины Украины. Яна, Новая Каховка/Словакия: «24 февраля мои родители вернулись из Шри-Ланки в Киев. В 5 утра мне пришло сообщение: «Мы прилетели». А следом ещё одно: «Нас бомбят». Я подумала, образно бомбят? Не может же быть, чтобы по-настоящему. Оказалось, в прямом смысле слова. Я уже два года учусь в Словакии, в городе Трнава, живу в общежитии. На новый семестр приехала за три недели до войны. Всё стало развиваться очень быстро. Родители смогли выехать к двоюродному брату в посёлок между Бучей и Ирпенем. Просидели неделю и отправились в село Архангельское в Херсонской области — обыкновенное село, где нет ни одного стратегического объекта, разве что, завод по добыче соли. В какой-то момент мама заметила, что возле них ездят танки. Обстрел начался, когда я разговаривала с ней по фейстайму — она просто резко отключилась. Дальше так и жили. Рядом постоянно стреляли, разъезжали танки, самолёты летали очень низко. В какой-то момент пропал свет. Родители редко выходили на связь, потому что боялись, что сядут телефоны. Потом нашли способ заряжать через аккумулятор от машины. Говорили при свечах, но хотя бы оставались газ, вода и продукты. А затем пропала связь. Стало совсем страшно, потому что село оккупировали. Это нелюди. Люди не бывают такими, какой была эта армия. Они захватили центр посёлка, который я помню с детства. Центр, куда я ездила на велосипеде покупать мороженое. В какой-то момент в огород нашего дома попал снаряд. Потом мне сказали, что снаряд так и не взорвался. То есть сейчас на огороде, куда я ходила с прадедушкой выбирать колорадских жуков из картофеля и искала, простукивая, спелые арбузы, торчит чëртова российская ракета. Я начала работать. У моих родителей были заблокированы все карты. Я работала и скидывала деньги на дедушкину карту с кучей комиссий, чтобы, если появится способ уехать, они могли бы снять отель в Львове. День рождения моего 8-летнего брата 4 апреля праздновали в подвале. Я не знаю, что чувствует ребенок, если обычно на его празднике много гостей, торт в стиле Brawl Stars или Minecraft, а теперь вы сидите в подвале и думаете: «Хоть бы дожить». К родителям приходили русские военные. Мама с братом спряталась за печкой, разговаривал папа, дедушка ушёл к соседу. Русские начали требовать ключи от дедушкиных красных жигулей. На него стали кричать, угрожать автоматами, сказали: «Мы тебе ноги прострелим, если не откроешь машину». В итоге папу не тронули, а машину забрали. Вместе с ней забрали надежду – моя семья могла бы выехать на ней в случае, если бы прекратились обстрелы. Родители решили выбираться любой ценой. Нашли лодку. Шли через всё село под «градами», посадили в лодку женщин и детей, но не смогли взять мою собаку. Она боится воды и начала бы громко лаять, их бы просто расстреляли. Женщины и дети погрузились в лодку, а мужчины шли вброд рядом. Дедушка не смог идти и остался там с собакой. Остальные переплыли реку, потом шли более 8 км пешком до села, откуда ходит транспорт. Потом должен был выбираться мой дедушка с собакой. Когда они с соседом шли по полю, наша собака сорвалась. Попутчик сказал, что им нельзя останавливаться, потому что в любой момент может начаться обстрел. Так пропала моя собака. Сложилась очень тяжёлая ситуация. Мне угрожают выселением из общежития. У меня были задолженности ещё до войны, но родители должны были все оплатить. Теперь не смогут. Меня выселят, а потом передадут дело в полицию, если я за неделю-полторы не заплачу за учёбу и проживание. Стипендию я отправила родителям. Подумала, что как-нибудь выкручусь, родным нужнее. Мне предлагают зарабатывать тем, что я хорошо умею – это рисунки, но на одну работу уходит неделя, а у меня уже 13 заказов. Но у меня есть старые работы, которые я могу вам отправить в любую страну (кроме России). Могу помочь с музыкальной школой, если вы там учитесь. А если вы из Словакии, я могла бы что-нибудь сготовить или убраться у вас в квартире». Яне можно помочь деньгами или работой. Ее контакты и данные карты — в первом комментарии к этому посту. #женщиныукраины -
дочь разбойника
Яна, Новая Каховка/Словакия, и ее семья: брат, родители и собака. Фото: из личного архива. 
-
дочь разбойника
Как сражаются украинские женщины — за страну и за себя Привет, дорогие читательницы и читатели. Последние полтора месяца я писала текст про украинских женщин. Как они живут, как воюют, как сопротивляются, как покидают свои дома, с какими опасностями сталкиваются. Текст наконец вышел, вот он. Это письмо о борьбе, жертвах и героизме украинок. Надеюсь, вы найдёте в нем что-то ценное. Спасибо каждой, кто помогал. И — хороший повод напомнить, что мы всегда ищем новых героинь в рубрику #женщиныукраины.