домики

Лестница-библиотека в доме туринского художника Эцио Грибаудо. Архитектор — Андреа Бруно, который больше известен по реновации исторических зданий (проекты эти, впрочем, тоже весьма авангардные). Фото Адама Штеха

Проект, который вызывает очень противоречивые чувства: ствол секвойи в школьном здании в городе Роль, Швейцария. Вековое дерево росло там, где собирались строить школу. Его срубили и встроили в стену рядом с лестницей. Дизайн-бюро Atelier D. Schlaepfer, которое придумало проект, записало подробное видео с техпроцессом. Выглядит как минимум любопытно. Теперь, сообщают нам авторы, секвойя «стала монументом» и «живой памятью об истории места». Ну, не знаю — так ли необходимо было рубить и насколько «жива» память в мертвом стволе? И еще — неужели архитекторы не могли ничего предпринять, чтобы сохранить дерево?

У Димы Беззубцева через неделю стартует новый поток курса про то, как разбираться в архитектуре. Если в прошлый раз не успели — вот он, ваш шанс. По промокоду domiki получите скидку 1170 рублей на базовый тариф и 1800 на версию с расширенными уроками. По моему убеждению, не существует волшебной таблетки, которая позволит за две недели запомнить и понять все-все-все, да еще и в такой сфере, как архитектура — она спешку вообще не очень любит. Но если вы новичок и вам нужно быстро въехать в историю стилей и направлений, чтобы потом самостоятельно копать вглубь, это очень хороший вариант.

[К сегодняшним новостям] Развитие высотной архитектуры из стекла стало возможным не только благодаря новым технологиям и материалам, но и потому, что после Второй мировой в больших городах наступило относительное затишье. Такие здания появляются только в спокойные периоды истории, и, учитывая стоимость подобных проектов, заказчик должен быть уверен в мирном будущем. Глупо думать, что война пощадит их — они как раз-таки первыми получают урон.

В Венеции по проекту студии Marcante-Testa открыли винный бар Ca’ Select. Проход внутрь облицован плитками по эскизам испанского художника и дизайнера Мариано Фортуни-младшего, который долгое время жил в Венеции (его палаццо — отдельная песня). Обжигали плитку в печах Орсони, которые считаются лучшими в мире среди мозаичистов. На фотографиях видно, насколько уместно подыгрывают друг другу глазурь, вода и солнце

6 августа в Британке — День открытых дверей направления «Пространственный и промышленный дизайн». Там учат будущих дизайнеров жилых и общественных интерьеров, декораторов, специалистов по промышленному и ландшафтному дизайну, а также художников-сценографов. И да, архитекторы тоже всем этим занимаются, потому что архитектура — это синтетическая профессия, которая соприкасается с множеством сфер знаний. Подтверждение — на фото: стейдж-дизайн шоу The Rolling Stones, разработанный Stufish Entertainment Architects (кстати, по этому направлению до 10 августа в школе идет творческий конкурс). С 12:00 и до вечера можно пообщаться с кураторами и преподами, задать вопросы о поступлении. Вход по регистрации. Учеба начинается в октябре.

В одесском Литературном музее, который пострадал от обстрелов на той неделе, есть интересное монументальное искусство. Художник — Владимир Цюпко. Это 1984 год; за монументалкой в СССР следили не так строго, как за станковой живописью, и там дозволялось больше вольностей. Можно было даже написать абстракцию, тем более что тематика обязывала — росписи предназначались для зала современной литературы. Интересно, что с колоннами и лепниной они не конфликтуют, будто всегда там и были. Одесса, любимая, держись

Группа анализирует физическую среду и цифровые данные о ней: видео, фото, спутниковые снимки и так далее. Один из главных принципов — никогда не работать с государственными заказчиками, поскольку часто оппонентами становятся именно армия и полиция. Деньги на расследования они получают от фондов. Среди прочего Forensic Architecture изучали чрезмерное применение слезоточивого газа во время разгона демонстрации в штате Орегон; насилие в отношении коренных общин в тропических лесах Амазонки; несколько раз затрагивали войну в Украине — например, когда в прошлом году во время российских бомбардировок ракеты попали по Бабьему Яру. Помимо медиа, группа работает с очевидцами. Люди, которые пережили страшное, часто не помнят подробностей. Провалы в памяти — верный спутник травмы свидетеля. Но их возможно восполнить, если точно воссоздать пространство, где произошла трагедия. Жертву усаживают перед монитором с 3D-редактором и в присутствии психолога просят подробно описать место. Как правило, затем они начинают вспоминать. Таким образом, это замкнутый процесс: пространство воспроизводят по памяти, чтобы оно усиливало воспоминания и позволяло восстановить недостающие детали. Так работали с людьми, которые находились в Мариупольском драмтеатре во время бомбардировки 16 марта 2022 года. Про них у бюро есть отдельное видео (расследование делали совместно с The Center for Spatial Technologies).

Сейчас читаю книгу Violence at the Threshold of Detectability, которую написал Эяль Вейцман — основатель и директор Forensic Architecture. Это расследовательская группа (сами себя они определяют как "research agency") из Лондона. В ней состоят архитекторы, журналисты, правозащитники и другие специалисты, которые изучают взаимосвязь медиа, архитектуры и насилия.

Любимкам моим, архитекторам бюро Megabudka, дали архсоветовскую премию в области архитектурной журналистики за телегам-канал а мне не дали Честно говоря, в русскоязычном сегменте очень мало архитекторов, которых действительно интересно читать: тексты либо скучные, либо написаны птичьим языком, через который едва удается продраться. Вероятно, во время общения с заказчиками в пиджаках многие вырабатывают привычку разговаривать «серьезным» и бесцветным языком, и потом переносят ее на широкую аудиторию. А в архитектурных вузах другому почти не учат — и даже в случаях, когда эссеистику преподают отдельно, как в МАРШ, это не панацея. Но здесь совсем другая история. Megabudka — это, можно сказать, гонзо-журналистика от мира архитектуры. Вот они элегантно глумятся над табличками «Выход», а тут очень убедительно предлагают себя на замену Норману Фостеру, Дэвиду Аджайе и прочим звездам. Еще у них есть очень классные тексты про МАФы середины прошлого века и клубничную архитектуру. В общем, награда заслуженная :)

Однажды Париж провалился. Не весь, конечно, — рухнула улица, потому что в каменоломнях под городом веками добывали известняк и гипс. В 1774-м добычу запретили, стены начали укреплять. Так появились знаменитые катакомбы — лабиринт в несколько сотен километров. Чего там только не происходило. В подземелья отправляли мертвецов, для которых уже не хватало места на кладбищах. Часть из них погибла на гильотине во время террора Робеспьера, а затем здесь упокоили и самого революционера. При Наполеоне решили «навести порядок» и выложили кости вдоль стен, а над входом в оссуарий высекли: "Arrête, c’est ici l’empire de la mort" («Стой, это империя мертвых»). В 1940-е там в подземельях был немецкий бункер, а во время Холодной войны их переоборудовали на случай ядерного удара. И вот новый сюжет: в закрытой части подземелий проходят нелегальные вечеринки. Недавно «катафилы» — любители катакомб — забросали рейверов дымовыми шашками, но те приняли атаку за дыммашину и не обратили внимания 🤡 Фото с Реддита и отсюда

Архитектор Андрес Жак — глава мадридского бюро Office for Political Innovation — представил на Венецианской биеннале суровую работу о негативных последствиях добычи титана для нью-йоркских небоскребов. Металл добывают в Южной Африке, из-за чего происходит эрозия почвы и людям труднее вести сельское хозяйство. Жители окрестных деревень страдают от заболеваний дыхательных путей, потому что в воздухе витает мелкая-мелкая пыль. При этом на практике Жак делает какие-то такие проекты. Это школа на окраине Мадрида и ее создавали при активном участии детей — поэтому она получилась настолько необычной. Форма замка с арочными проемами и иллюминаторами нравятся учащимся, но, что не менее важно, уменьшает расход бетона и других материалов. Архитекторы говорят, что эта «сказочность» помогла сократить потребление на 40%.

На прошлых выходных ездила в классное место неподалеку от Каунаса. Это черпаковая драга — такие использовали, чтобы поднимать землю с речного дна и углублять его. В наши дни технологию признали неэкологичной, судно отбуксировали на берега Немана и устраивают там концерты и выставки. Авторы реновации — архитектурное бюро Hito

Что бывает, когда к проектированию мостов привлекают архитекторов: великолепный новый мост реку Ааре в Швейцарии. Конструкция высчитана так, чтобы форма была не просто эффектной, но и сводила к минимуму расход бетона. Авторы — Christ & Gantenbein (то есть одного из архитекторов переправы буквально зовут Христос)

Vice снял мини-фильм про художницу Энди Шмид, которая под видом потенциальной покупательницы-миллионерши проникала в сверхдорогие квартиры Нью-Йорка, а потом выпустила про это книгу. Перегретый рынок недвижки сам по себе не новость. Тут интересны детали, которые в течение трех месяцев удалось выяснить девушке. Один из агентов сказал ей, что к квартире в качестве подарка прилагается яхта; очень распространенный атрибут — отдельная комната для симулятора игры в гольф прямо в квартире; помимо бассейна или кинотеатра, в здании может быть мишленовский ресторан или бильярдная — разумеется, доступно все это только жильцам. При этом жилье часто покупают в качестве pied-à-terre, то есть в довесок к основной квартире. Но если верить Шмид и риэлтору, который ей помогал, 60-70% квартир пустуют, потому что их воспринимают как инвестицию, а не как место для жизни. И выглядят они до смешного похоже друг на друга.

Во время войны инженерное дело ценится гораздо выше, чем архитектура, а после войны — особенно если она очень масштабная — архитектуру хочется перепридумать, потому что «как было, уже не будет». Так появился, например, брутализм. Это было не только про «честность» бетона, но еще и попыткой осмыслить эстетически те постройки, которые возникли в преддверии немецкого вторжения — бункеры и доты. Их было особенно много на берегах Нормандии и Британии, так что неудивительно, что именно последняя стала главным проводником бруталистской архитектуры. Оуэн Хазерли в «Воинствующем модернизме» пишет: «„Средняя“ бруталистская постройка ближе к дотам и бункерам 1940 года с их сурово-угловатой бетонной непроницаемостью, чем к большинству классических сооружений модернизма». На первом фото знаменитое лондонское жилье Alexandra Road Estate. Вторая фотография — из серии фотографа Ричарда Брайана, о ней я подробно писала год назад.

Утянула из фейсбука Анны Броновицкой еще один пример того, как война существует бок о бок с религией. В годы Второй мировой это сооружение в Дюссельдорфе служило укрытием для 2400 человек. Сразу после, в 1947-м, бункер освятили и превратили в католическую церковь Святого Таинства. Еще через пять лет построили колокольню. Наконец, в 2015-м храм передали коптской православной общине. В этой истории интересно, насколько быстро после окончания боевых действий перерабатывали свидетельства страшного прошлого. Территория Аушвица стала музеем в том же 1947-м.

Нравятся такие решения для детских площадок: игровое пространство — это ландшафт целиком, а не отгороженный загончик из цветного пластика и металла. Нью-Йорк, остров Говернорс, бюро West 8