Спасение от Холокоста часто не обеспечивало ни примирения с прошлым и настоящим, ни радости и спокойствия. Жан Амери, написав несколько выдающихся текстов о своем травматичном опыте, принял смертельную дозу лекарств. Примо Леви при не до конца выясненных обстоятельствах упал с лестницы и разбился насмерть. Автор известного стихотворения о Холокосте «Фуга смерти» Пауль Целан утопился в Сене. Ковнер умер от естественных причин, но до конца жизни пытался найти способ говорить о Холокосте в стихах. Многие из его бывших соратников так и не смирились с тем, что в 1946-м им не удалось продемонстрировать миру масштабы трагедии. В восприятии переживших Холокост он остался событием, любая реакция на которое обречена либо считаться несоответствующей ему по глубине и масштабам, либо оставаться за пределами дискурса о морали и нравственности. Его извращенность проявилась в том, что многим жертвам и очевидцам, в прежней жизни далеким от насилия, самой адекватной и даже единственно возможной реакцией на него казалась месть вплоть до физического уничтожения. Среди таких людей оказались и Абба Ковнер, и другие Мстители. Деятельность Мстителей, независимо от ее исхода, сама по себе свидетельствует о том, что для жертв геноцида не может быть «счастливого конца» — разрешения ситуации, после которого они обрели бы покой, примирились с произошедшим и смогли «жить настоящим». Ощущение безысходности у тех, кто вроде бы избежал самой страшной участи, — одно из многих в длинном ряду страшных последствий идеологии ненависти и преступлений против человечности. Кто-то — как израильские и европейские политики — в основном относились к таким людям как к шайке радикалов, препятствующих возобновлению привычных социальных процессов. Другие жалели Мстителей, третьи — восхищались ими. Однако даже те, кто искренне сочувствовал им, так и не могли до конца понять, через что им пришлось пройти. История Аббы Ковнера и его организации, рассказанная Василием Легейдо («Будущее»), — это в первую очередь история не о самоотверженных героях и не о провалах судебной системы, а о невыразимости и неизбывности трагедии Холокоста.